Серое дождливое утро. Почти бегу по длинному больничному коридору инфекционного отделения детской больницы. У детей скоро завтрак. Все стены из стекла – все как на ладони. На ходу успеваю заметить, что в боксах появились новенькие – наши подопечные. Некоторые дети лежат с мамами. У наших по разным причинам мам нет: от них отказались или их у мам отобрали, если мама пьет, а бывают детей, просто находят на улице. Таким здесь до выяснения вместо фамилии в карту пишут «неизвестный». Большинство этих детей совсем еще малыши. Но есть и постарше – это беглецы из неблагополучных семей и бездомные дети с вокзалов и подвалов. В больнице заменить мать невозможно, наши сестры милосердия стараются дать им хотя бы часть того тепла, которое недодали им родители.

Сначала иду в бокс к малышам, они сами не позавтракают. Надо помыть грудничков, поменять подгузники. Пришла сестра Елена. Дело движется быстрее. Выпускаем малышей на пол побегать, поиграть. Одним без взрослых им приходится находиться в кроватках. В кровати у окна стоит двухлетняя Айсу. Милое личико напоминает хомячка. У ребенка дефект челюсти, ей необходима операция. Девочку скоро переведут в дом малютки.

Поступила летом в грязной одежде с чесоткой. Сейчас поправилась, окрепла.

Сажаю за столик. Айсу, кушает только сама, да так аккуратно, как взрослый человек, а каждую упавшую крошку хлеба собирает двумя пальчиками и отправляет в рот. Говорит девочка мало, но что всех удивило, знает слово «спасибо» и выговаривает его четко. Благодарит за все. Похоже собирала со взрослыми милостыню.

К малютке Алине пришли родители, папа слегка под хмельком, мама держится. Еще осталась искра родительской любви. Стоят у окна, не сводят глаз с годовалой малютки. Недуг родителей силен, на работу их не берут, пока не излечатся. В детском приюте у Алины старшая сестренка. Молюсь за этих людей, вспоминаю их имена, но к окошку девочку не подношу. Нам не разрешено.

Двухгодовалая Наташа здесь родная, она поступила в возрасте двух месяцев. Любимица у сестер. Скоро мама вернется из заключения, и Наташа поедет домой. Домой дети отсюда редко попадают, а бывает, что из дома возвращаются назад, если родители не исправились. Наташа тянет ручки, просится из кроватки, но личико ее серьезно, просто так улыбки раздавать не будет. Но на ручки они хотят все. Им этого больше всего не хватает. Врачи больницы говорят: «Вы их избалуете». А я не понимаю, как можно избаловать сироту, находящуюся в больнице. Я думаю, что всех детей необходимо брать на руки, гладить по голове. Иначе, где им черпать человеческие тепло и любовь? Именно так ребенок получает душевную поддержку и импульс к подкреплению их телесных сил.

Каждый из малышей занят своим делом – они в этом возрасте еще не умеют дружить. Любуюсь девочками – Алина с огромными ресницами и светлыми волосами играет в ходунках, а черноволосая Айсу возится в куче игрушек. У Наташи глаза карие, правильные черты лица, наблюдает за всеми – еще не решила, чем заняться.

С малышами остается сестра Елена. В другом боксе тоже есть сестра милосердия. Иду к старшим детям в другой конец коридора.

В боксе три девочки, двоих я уже знаю, им лет по семь. А вот и новенькая. Знакомлюсь. Отвечаю на тысячи почему. Почему вы в платочке? Кем вы работаете? А покажите, какая у вас прическа?

Ее зовут Диана. Бездонный взгляд огромных голубых глаз. Тоненькая, похожа на олененка. Русые, неровно постриженные волосы.

— Мне уже семь. Я сюда из приюта. Я там заболела, а у нас изолятора нет.

Соседкам:

— Ну не мешайте, дайте я расскажу. — Речь ее на удивление правильная, без запинок.

— А я никогда в зоопарке не была, папа обещал и не сводил, у меня знаете, папа пьет, у меня все пьют. – В ее словах нет ни боли, ни осуждения. Она просто проговаривает свою маленькую жизнь.

— Мы жили в однокомнатной квартире – бабушка, папа и я, мама уехала от нас. У нас дома очень плохо пахло, грязно, воды не было, все отключено, дом старый. Я за всю свою жизнь дома только один раз курицу ела, папа принес, но дал маленький кусочек. А обычно мы лапшей питались, и то, если была вода ее развести. Еще папа майонез в пакетиках просроченный со свалки приносил. Один раз я воды попросила, а папа мне водку протянул и смеется. Я водку никогда пить не буду. Спать у нас было негде, я с бабушкой спала, а у нее нога вся гнила и еще недержание, у меня почки больные, потому что я на мокром спала. Мне бабушку очень жалко. Папу и маму я все равно люблю. А знаете, как я в приют попала? Один раз папа опять начал бабушку избивать, она очень кричала, и соседи милицию вызвали. Приехала машина. Забрали папу, а меня в детскую комнату милиции привезли, я всю дорогу плакала, не хотела бабушку бросать и боялась, а тетя из милиции сказала, что меня к детишкам отвезут и хорошей тете. А еще там рыбки были и меня конфетами и апельсинами кормили.

Соседки по боксу занимались своими делами – разбирали свои сумочки. Им этот рассказ был не интересен и не удивителен. Здесь почти у всех подобные судьбы.

-Какие у тебя волосы золотые. — Я пытаюсь отвлечь Диану от печальных воспоминаний.

-А знаете, у меня коса была по пояс. А старшая девочка из приюта говорит: «Давай я тебя понарошку постригу». Я и согласилась, а она взяла и по-настоящему отрезала косу.

Потом вдруг, как бы поняв, что говорит только о грустном:

-Но вы не думайте, у меня много подруг в приюте.

-У тебя еще много подруг и много хорошего будет Дианочка.

— Только вот я ни разу в Церкви не была. Я ведь некрещеная. А сюда батюшка приходил, как вы думаете, он меня покрестит, если я попрошу? Ведь всех детей крестят?

— Нет Дианочка, не всех, но многих. И если ты хочешь, то тебя обязательно покрестят.

— Я очень, очень хочу. — Прошептала она, широко раскрыв свои чудесные голубые глаза и для убедительности приложила руки к груди. – Я очень Боженьку люблю. Он добрый и любит всех – хороших и плохих.

Девчушки, до этого увлеченно игравшие в куклы отложили свои занятия, и подсели к нам поближе. Притихли.

-У Господа, Дианочка, нет хороших и плохих, а есть послушные и непослушные. Но любит Он действительно всех одинаково, а ты где о Господе услышала?

-Нам в приюте рассказывали, как Он землю создал и про Адама и Еву. И про то, что Бог – Святая Троица, про вечную жизнь. У нас в приюте много крещеных.

— Знаешь, Диана, ведь Господь нам всем Отец Небесный и поэтому мы можем обращаться к Нему в любое время, и это обращение называется молитвой, и ты можешь помолиться Ему о своем крещении.

— А еще я хочу спросить, а почему Господь не сделает, чтобы все мамы и папы не пили водки и были добрыми?

— Понимаешь, Господь может все, но Он так любит нас, что не хочет ничего с нами делать насильно, когда мы сами этого не хотим. Он ждет от нас, что мы раскаемся в своих грехах.

— И моих родителей?

— Бог помышляет о человеке, для него каждая человеческая душа дороже целого мира. Поэтому каждого, обратившегося к Нему, Господь приведет к покаянию, очистит и осветит и даст вечную жизнь. И о своих родителях ты молись и не обижайся на них.

— Я обязательно буду за них молиться. Я их люблю.

Мы говорим, говорим. Диана задает вопросы, которые поражают своей живостью. Ее интересует не только бытие Божие, но и Его Великий о нас Промысел.

Но вот несут обед, и я снова спохватываюсь, надо кормить малышей. Я прощаюсь с девочками. В дверях, провожая меня, Диана еще раз напоминает:

— Пожалуйста, передайте батюшке, чтобы покрестили меня.

С малышами занимаются две сестры. Кормят их обедом.

Айсу требует: «Я сям». Не дает себя кормить, самостоятельная. Алина раскрывает рот, как галчонок, только успевай. Сегодня у всех хороший аппетит. Пора укладывать спать.

Собираясь домой, думаю: откуда у этой девочки, которая росла без любви родных, такая жажда познать Господа. Ведь знать о Боге и знать Бога – это совершенно разные вещи.

Пишу в журнале сестер просьбу для батюшки – сестры передадут ему, что девочку надо покрестить.

Дождь закончился. Воздух свежий, на территории больницы тихо. Капли дождя блестят на золотых листиках молодых кленов, недавно высаженных в ровную аллею. Иду к больничным воротам, невольно улыбаюсь, у меня непросто хорошее настроение, я ликую. Так бывает далеко не всегда, чаще у меня чувство, как будто я что-то не доделала, не додала этим осиротевшим детям.

Сегодня тоже вроде бы ничего особенного не сделала. Почему такой праздник на душе? Наверное, эта маленькая девочка дала мне эту радость. Радость о Господе.

Наделю спустя, Диану окрестили в больнице с именем Домна. Вскоре она обрела новых родителей. Опекуны взяли ее в свою семью.

Татьяна Стоскова, 31.03.2006