В субботу нас заметно не хватает. По субботам у нас молебен в домовом храме, и мы собираем всех желающих. Нужно быстренько обежать оба корпуса, поднять подопечных, переодеть, пересадить в коляски и прикатить на второй этаж.

В одну из таких суббот я увидела Валентину. Маленькая, худенькая, она сидела в холле перед телевизором, явно тяготившись этим вынужденным общением. Есть нечто, что сразу выдает новеньких в пансионате. Новенькие на молебны не ходят. Я покатила коляску мимо и невольно обернулась – нас провожал скорбный и тоскующий взгляд Валентины. Страх и боль ее чувствовались даже на расстоянии.

Прибыл лифт – я вкатила свою подопечную. На втором этаже, в конце коридора уже сгущалась группа. Сейчас это обычная картина – слава Богу, не помещаемся — всю службу двери храма настежь. А лет пять назад, когда наши сестры впервые появились в пансионате, на молебне стояли одна-две коляски, да трое-четверо ходячих. Теперь, случается, и приглашать не надо – сами приходят.

Читать семнадцатую кафизму по усопшему рабу Божьему Борису собирается в храм весь этаж — воцерковленные и не совсем, верующие и не очень. Просто потому что все они любили Бориса Федоровича, и потому что перед смертью он Причастился Святых Тайн. Это известие потрясло многих. Считалось, что Борис Федорович – атеист.

Ученый-геофизик, он был добрейшим человеком, бежал по первому зову к любому, просившему о помощи. Помню, только выписали его из больницы – дыхание у него было тяжелое — едва успел оставить свои вещи, уже идет весь в побелке, несколько отверток в руке. Сам задыхается, но кому-то что-то чинит, что-то ремонтрирует. Я с ним мало общалась, но всегда, встречая его благожелательную улыбку, в сердце рождалась молитва о нем, и мне кажется, она была ответной. Думаю, он обо мне тоже молился, только сам о том не догадывался.

В пансионате Бориса Федоровича знали все. Те, кто не знал по имени, говорили про него: тот, который храмы делает. Борис Федорович делал макеты церквей. Но в храм не ходил, религию считал частью культурного наследия, церковные Таинства подвергал сомнению и решительно пресекал все наши попытки обратить его к вере. Впрочем, интеллектуальные богословские беседы его увлекали.

Он уже себя очень плохо чувствовал, когда мы, по обыкновению, навестили его. Неожиданно Борис Федорович попросил пригласить батюшку. Достаточно было увидеть его лицо после Причастия – оживленное, вдохновленное, сияющее — чтобы поверить в Божию благодать. Не знаю, что почувствовали и что поняли его соседи по этажу, но все стали приходить в храм на соборную молитву по усопшему.

 

Жаль, не так было с Евгенией Борисовной. Наверное, она умерла бы атеисткой, если бы не попала в дом ветеранов. Здесь, два года назад, приняла святое Крещение. Жизнерадостная, приветливая, энергичная, в любую погоду, опираясь руками на палочки, она бодро прогуливалась по саду. Удивительно, что несмотря на все наши разногласия, мне было легко с ней общаться. Огорчало одно: Евгения Борисовна упорно отказывалась от Причастия. При каждой встрече сердце мое взывало о ней: «Господи, помоги!..»

Как-то она засобиралась в другой пансионат. Душа моя отчаянно запротестовала: да кому она там нужна, кто там о ней молиться будет, кто будет любить… Прощаясь, я подарила ей Библию. А сердце взывало: «Господи, не приведи!..» Слава Богу, переезд не состоялся. И я самонадеянно подумала: успею. Не успела. Евгения Борисовна умерла без Причастия. Господи, помилуй!..

В храме начался водосвятый молебен. Мысли мои опять устремились в холл, где одиноко сидела новенькая. Я вспомнила ее взгляд: так смотрят люди, попавшие в беду и не знающие выхода. Новенькие на молебны не ходят. И я вернулась к Валентине.

Она по-прежнему сидела перед надоевшим телевизором.

— Новенькая?.. — спросила я для знакомства.

Она кивнула.

— Отведите меня, пожалуйста, в комнату.

В комнате попросила:

— Посидите со мной, пожалуйста.

Так завязалась наша дружба, очень теплая и очень короткая. Душа ее, жаждущая утешения, ловила и впитывала каждое слово о Боге. Она ни разу не причащалась, и на мое предложение встретиться со священником сразу согласилась. Через несколько дней после святого Причастия Валентину увезли в больницу. Навсегда. И навсегда будет жить в моем сердце память о ней, словно кусочек неба подарил мне Господь.

Татиана Нарышкина,
сестра группы милосердия «Преображение»

февраль 2012 года