Программа торжеств в честь 700-летия преподобного Сергия Радонежского не могла оставить меня равнодушным. Хотелось быть на этом трёхдневном празднике от начала до конца. Однако, представив все мероприятия, я стал сомневаться в своих силах. Но тут мои знакомые сёстры милосердия Людмила и Инна из пансионата №9 стали меня уговаривать идти с ними. У Инны даже оказался лишний спальный мешок. В конце концов я решил пойти, но ограничиться крестным ходом Хотьково — Сергиев Посад. Отпросившись с клироса на 2 дня, я стал морально готовиться к походу, который мне, никогда в такие походы не ходившему, представлялся чем-то похожим на переход Суворова через Альпы. А Инна настолько воодушевилась предстоящими торжествами, что записалась в волонтёры, задачей которых было — помогать людям на всех мероприятиях. Скажу вперёд, что волонтёры действительно нам очень помогали!

Бог же, всегда промышляющий о пользе всех людей, благоволил совместить в моём крестном ходе служение Богу со служением ближнему. За 2 дня до крестного хода моя подруга Юля пригласила меня на свой день рождения, на котором я, наконец, по-настоящему разговелся после долгого Петровского поста. Там я познакомился с бывшим одноклассником Юли, у которого возникла серьёзная жизненная проблема: от него ушла его венчанная супруга. Андрей впал в уныние и перестал видеть смысл своей жизни без неё, обвиняя во всём себя. Юля, конечно, сочувствовала Андрею и, как могла, утешала, но безуспешно. Он находился в сильной депрессии, и мы всячески старались поднять его дух. По дороге домой я предложил Андрею пойти вместе со мной крестным ходом. После долгих наших с Юлей уговоров он согласился.

Утром 16 июля мы встретились с Андреем на Комсомольской и поехали в Хотьково. Ещё в поезде пришла СМС-ка от Инны, что она с группой волонтёров также подъезжает к Хотьково. Ей, в отличие от меня, предстояло не только пройти крестным ходом, но и оставаться в Сергиевом Посаде до 19 числа. Встретившись недалеко от станции, мы пожелали друг другу Божией помощи. Затем мы с Андреем направились к монастырю. Пока шли, из динамика раздавалась чья-то длинная речь о том, «как здорово, что все мы здесь сегодня собрались», что очень напоминало первомайские демонстрации. Вскоре зазвонили колокола. Но вместо ожидаемого мною молебна наступила тишина. Народ всё прибывал. К монастырю было не пробраться, да и лезть в толчею нам не хотелось, поэтому я предложил подняться по дорожке, ведущей в деревню. Меня всегда радовали деревенские улочки и вызывали огромный интерес: а что там, за поворотом? Пройдя метров 50, мы присели на придорожные пеньки в ожидании крестного хода.

Пока я уплетал привезённые с собой миндальные пирожные, Андрей рассказывал про свою жизнь с Наташей. Больше всего его удручала мысль, что он в свои 48 лет ничего не добился в жизни, не развивался по специальности, а разбрасывался. Это, по его мнению, и привело к разрыву: накой ей такой никчёмный муж, да ещё с претензиями… Мне же хотелось показать Андрею другой взгляд на жизнь, о котором он явно не подозревал. Именно неверный взгляд на мир и своё в нём место может привести любого человека, имеющего работающую совесть, к жизненной катастрофе при неблагоприятных обстоятельствах. Такие обстоятельства и образовались у моего собеседника. «Мы ведь хотели с ней быть вместе навсегда, до конца», — жаловался мне Андрей. А получилось, что он виноват в том, что это не состоялось. Когда он замолк, я прямо сказал, что иначе смотрю на мир и наше предназначение, от которого зависит наше целеполагание. Он был готов слушать, и я начал рисовать иную картину.

Первым делом я рассказал о трёх моих эталонах христианской жизни — докторе Гаазе, прмч. Елизавете Феодоровне и матери Марии (Скопцовой). Все они посвятили себя делу, к которому всегда благоволит Бог, но в последние 2 века особенно призывает к нему. Нет, это не аскеза, хотя она неизбежно сопутствовала подвигу их жизни. Главным делом их жизни была любовь. Бог дал нам 2 заповеди, и обе — о любви. Как исполнять заповеди любви? Любовь к Богу — это послушание Ему, в первую очередь — жизнь по учению Церкви, а любовь к ближним — это помощь им. Бог ведь ни в чём не нуждается, а люди нуждаются постоянно. Пути реализации обеих заповедей можно обозначить одним словом — СЛУЖЕНИЕ. Если человек стремится угодить Богу, хочет иметь благодать и мир в сердце, желает всегда исполнять Его волю, он должен СЛУЖИТЬ. Воля Божья ищется и находится только на путях служения — Богу и ближним. Остальное — не так важно. Остальное может помогать в СЛУЖЕНИИ, но никогда его не заменит. Какие качества необходимы рабу Божьему? — Милосердие в первую очередь. Мир страждет, он ждёт любви! Сам Бог принёс Себя в жертву любви к миру, к людям. Кто донесёт до них, жаждущих и страждущих, воду милосердия Божия? — Только те, кто милосердствует. А для этого надо забыть о себе и начать думать о других. Так поступают мудрые! Что мешает нам проявлять милосердие? — Эгоизм. Он никогда не приводит на пути Божьи. Эгоист, как бы хорошо ни жил, никогда не удовлетворится. Даже если ему нравится так жить, его душа будет страдать. Эгоизм не умеет любить, он — причина всех раздоров и разрывов. Эгоизм не будет смиряться, он будет настаивать на своём. Эгоизм не прощает, если его обидели… Вы с Наташей жили хорошо, но для себя. Такие отношения не могут продолжаться бесконечно. Кроме того, жизнь человека и его посмертная участь не зависят от того, семейный он был или нет. Главный критерий — был ли верен Богу, служил ли ближним? — Вот о чём следует думать. Андрей соглашался со всем, что я ему говорил и удивлялся.

Тут раздался звон колоколов, сидящий неподалёку народ поднялся со своих мест, и мы с Андреем пошли к дороге, чтобы влиться в великую реку крестного хода. Пока Андрей пил воду из колонки, я намазал руки и шею привезённой с собой сметаной и намотал на шею сложенную в 4 раза длинную мокрую марлю, заправив её концы спереди под рубашку. Наверное, смотрелся я странно, но другого выхода у меня не было: ворот рубахи был слишком короток, чтобы закрыть шею, а козырёк кепки закрывал только лицо. Только тогда я подумал, что надо было просто надеть рубаху с длинными рукавами и высоким воротником, и мои руки и шея не обгорели бы… Сначала жара совсем не чувствовалась, и я ещё мог слать кому-то СМС-ки. Асфальт был раскалён. Пройдя под железнодорожным мостом, ход свернул на просёлочную дорогу, где были деревья. По долинам и по взгорьям бегали репортёры и любители, фиксируя уникальное событие, у кого-то на ходу брали интервью. Кое-где народ уже начал петь Иисусову молитву. Я присоединялся.

  

Периодически возобновлялся наш диалог с Андреем.

— Ты когда-нибудь читал Иисусову молитву?

— Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго — эту что ли? Читал.

— По чёткам?

— Нет… Ты понимаешь, меня здесь нет, я всё время думаю — почему я не с ней?

— Что было, то прошло. Был такой этап в твоей жизни.

— Понимаешь, она мне показала, как надо жить… Она всё может и она не жадная… А я — я всё испортил.

— Вы с ней не пара. Не должна женщина верховодить мужчиной в браке.

— Мы с ней ведь 8 лет жили! Столько было общего!

— Но ты ведь покаялся? Извинился перед ней?

— Да.

— Теперь от тебя здесь ничего не зависит. Займись собой. Вот сегодня Господь дал тебе возможность поучаствовать в этом великом событии.

— А какая от этого польза?

— Любое доброе дело, сделанное для Бога, засчитывается.

Вдоль дороги внутри автобусной остановки на скамейке сидели местные старушки и смотрели крестный ход. Должно быть, интересно со стороны на нас смотреть, — подумал я. Андрей шёл рядом размашисто и безо всего, даже на голове ничего не было! Он был в рубахе с коротким рукавом, но его относительно тёмная кожа не позволяла солнцу над ней поиздеваться. Временами я снимал на свой фотоаппарат видеосюжеты, особенно те группы людей, которые пели молитвы. Почти все напевы я слышал впервые. Я записал 3 варианта мелодии молитвы Иисусовой и пение «Кресту Твоему покланяемся, Владыко». Самой интересной была молитва на мотив по типу солдатской песни, которую запевал оперным тенором мужчина, шедший рядом с пожилой монашкой, перебиравшей чётки. Люди в этой колонне шли довольно бодрым шагом и распевали двумя группами поочерёдно:

  

  

«Пресвятая,

Пресвятая Богородице, спаси нас,

Непобедимая Победа!

Святые Ангелы,

Херувимы, Серафимы и Архангелы,

молите Бога о нас!»

Эту песню я почти сразу же выучил, несмотря на то, что иерархия ангельских чинов в ней не соответствовала принятой Церковью, что, конечно, совершенно не важно. 2 раза мы с Андреем терялись, но потом находились: я отставал, а он останавливался и ждал, когда я с ним поравняюсь.

Через час «зелёненькие человечки», как мы называли волонтёров за их зелёную форменную одежду, сообщили, что за поворотом будет привал на 1 час. Это было неожиданно, так как никто ещё не устал, да и половины пути мы не прошли: всего 5,5 км из 15. Крестный ход распался. Народ сошёл по обеим сторонам дороги на поле, где стояли цистерны с водой. Вдалеке виднелись туалеты и палатки. Я подстелил дождевик и, сев на траву, стал есть пирог, а Андрей пошёл служить людям — помогал разливать воду из цистерны с надписью «Молоко». Потом мне позвонила Людмила, которая тоже шла крестным ходом. Оказалось, что она меня видит, и вскоре мы встретились. Перед отправлением в дальнейший путь мимо нас проехала машина реанимации: кому-то стало плохо.

После привала мы ещё некоторое время шли вшестером (с Людмилой и семьей Ирины Зелинской), но потом потеряли друг друга из виду. Затем нас медленно стали обгонять 2 забитых людьми автобуса, в которых сидели и стояли пожилые женщины. У них был совершенно заморенный вид, и мне их стало очень жалко. Некоторые сидевшие у окна обмахивались газетой. Мы с Андреем даже подумали, что в автобусах нет кондиционеров. Но Андрей указал на водяной след за автобусом, и я облегчённо вздохнул. Вскоре мы вышли на равнину и слева открылся вид Сергиевой Лавры. Справа от нас шёл карлик. Смотри, даже карлик идёт, — удивился Андрей. Вообще было много необычного и красивого: одна одежда братств и молодёжных объединений чего стоила! Сколько знамён и хоругвий пронесли мимо нас! Какие чýдные иконы мы видели! Особенно меня умилила икона Божьей Матери, которую на шесте несли представители, если не ошибаюсь, Вологодской епархии: маленькая, но сколько от неё шло света, так и хотелось идти всё время рядом с ней! (Если бы меня спросили, какая вообще икона Божьей Матери производит на меня самое большое впечатление, я бы несомненно сказал: Казанская, что перед левым клиросом в церкви Всех Святых во Всехсвятском на Соколе. Воистину это не человек писал! Невозможно от неё оторваться. Образ оглавный, но очень большой. Так и стоишь: ты и Матерь Божья, и никого больше не надо.)

Повернув в сторону Лавры, дорога круто уходила вниз, чтобы потом опять пойти вверх. Отсюда хорошо просматривался почти весь крестный ход, хотя начала его, как и прежде, не было видно. Пройдя эту ложбину, мы вошли в село. Только здесь я почувствовал, что ноги устали и макушку как-то неприятно свело. Нехватало ещё, чтобы мне здесь стало плохо, когда я уже почти у цели, — подумал я. Но силы ещё были, тем более, что вдоль дороги нас всё больше встречало добрых хозяев, выносивших канистры с водой. В конце пути всю толпу вышедшие из домов жители обливали водой прямо из шлангов. Волонтёры поздравляли и ободряли нас. Всем было радостно. Здесь уже не было «своих» и «чужих» — все стали своими.

Вдруг со мной рядом оказался Сергей — прихожанин моего храма. Я обрадовался столь неожиданной встрече. Оказывается, он после работы (он медик) приехал в Хотьково и догнал крестный ход! Я считаю, что это даже больший подвиг, чем идти со всеми. Мы пообщались, и он сказал, что пойдёт вперёд к своему приятелю. Договорились, что он позвонит, чтобы вместе ехать домой, и расстались. У последнего гостеприимного двора я попил, набрал воды в бутылку и облил голову под кепкой. Здесь мы с Андреем отстали от крестного хода. Вернее, это был его арьергард, который уже никуда не торопился, а вкушал плоды трудного пути. Андрей шел всё такой же хмурый и неразговорчивый. Дойдя до развилки, я хотел пойти на Благовещенское поле, но Андрею этого не хотелось, он почему-то торопился «домой», то есть в гараж, потому что жить ему больше было негде: с матерью они поругались, а квартира первой жены занята. Андрей рассказал мне подробно о своих отношениях с матерью. Главным в них было то, что она считает его за ненормального, потому что он ходит в храм. Столь же важным фактором является её неуживчивый характер и пристрастие к алкоголю, а также желание во всем подчинять себе сына, что не может, конечно, способствовать созданию им семьи, ибо рождает в ней сильную ревность и зложелательство по отношению к любой его избраннице, что было и с Наташей, которая пыталась наладить с его мамой контакт. Такое родство не способствует браку, хотя безвыходных положений не бывает. Молитва, Таинства, терпение делают своё дело, если есть настоящая любовь…

Я всё-таки уговорил Андрея идти в палаточный городок, так как думал, что крестный ход заканчивается там, с тайной мыслью, что всё-таки услышу молебен. Но увидев, что многие идут обратно, и услышав, что молебен будет только для остающихся в городке, я посчитал свой личный крестный ход оконченным, и мы повернули обратно. Тут мы ещё раз встретились и Инной. Ей какой-то батюшка сказал, что во время крестного хода умерли 2 человека, что неудивительно при такой жаре. Но, думаю, их души спасены. Мы с Инной вновь пожелали друг другу успехов и разошлись. Выяснив дорогу к Лавре, мы пошли по ней, и тут Андрей напоследок взалкал. С начала крестного хода он ничего не ел и не пил! Мы зашли в первый попавшийся магазинчик, купили еды и стали искать место для последнего привала. Зайдя в какой-то двор на горе напротив Сергиевой Лавры, мы сели на бревно и стали есть. Пришлось сесть прямо под солнцем, и я не знал, куда спрятать мои уже обгоревшие руки. О мощах прп. Сергия я даже не мечтал, хотя накануне планировал после крестного хода поклониться им. Теперь весь народ там, — думал я, — да и устали… Андрей рассказывал, как они месте с Наташей и её сыном, который ещё учился, приезжали на молебен к прп. Сергию, что тогда он сам был духовнее, много книжек читал, быстро воцерковился и что его батюшка говорил ему, видя его прыть: ты только не перегори!

И вдруг зазвонил телефон. Звонил Сергей. Он сказал, что занял нам очередь к мощам и стоит где-то двадцатый от входа, поэтому призвал нас поторопиться. Я не верил своим ушам! Даже Андреев скептицизм не мог меня теперь остановить. Срочно в Лавру! Андрей поддался моему порыву и зашагал за мной в темпе. Когда мы поднимались вдоль лаврской стены, он сказал: Знаешь, ты иди, а я тебя у входа подожду, не зная, конечно, что говорил… Я предпочёл не услышать его слова. Пройдя через рамки металлоискателей, мы вошли в Лавру и пошли вдоль очереди. Чем ближе к началу очереди мы продвигались, тем больше препятствий нам чинили православные братья и сёстры. Когда мы приблизились к повороту на Троицкий храм, где в толпе был сделан разрыв, какая-то служительница преградила нам дорогу. Я же никак не мог понять, где стоит Сергей. Хотя он говорил по телефону, что машет мне рукой, я его в упор не видел. Отчаявшись прорваться к Сергею и мощам, я решил, что «не судьба», и мы пошли вдоль довольного народа обратно. И тут открывают заграждение и говорят: кто безвозвратно на выход, можете проходить сюда. Мы и вышли. Оказалось, что мы вышли на площадку перед Успенским собором, а тут рукой подать до Троицкого. Я говорю: пойдём хоть помолимся напротив мощей. Андрей пошёл. Стоим, я молюсь. И тут вдруг меня Сергей окликает. Он, оказывается, первый перед входом в собор стоит! Проходите, говорит, ко мне. А я на попятную и Андрей тоже: не пустят, говорим, уже пытались. Тогда Сергей подходит к волонтёрше и спрашивает: я вот им занял очередь, можно им пройти? Она говорит: ну, если Вы заняли им очередь, то можно, и впустила нас за ограду. Так мы с Андреем попали в Троицкий собор. Приложились к мощам, ещё и записки успели написать! Я радовался и славил Бога и преподобного Сергия. И тут до меня дошло, что и попали мы к мощам благодаря Сергию! Именинник, кстати, пропустил нас вперёд, а сам остался ждать у входа в собор своего приятеля. Видно, долго ждал, потому что до его звонка мы с Андреем успели посидеть отдохнуть, набрать воды из источника и купить коврижек.

Когда мы вышли из Лавры, позвонил Сергей и сказал, что он только что вышел из собора и хочет в Лавре поесть, а потом нас догонит. Мы, медленно идя, дошли до недавно поставленно монумента, посвящённого 700-летию прп. Сергия, где Андрей меня щёлкнул на память, а затем пошли к станции. Здесь нас настиг Сергей и сказал, что спешит на электричку, которая отходит в 19.42, потому что на 19.50 ему ехать поздно. Бежать мне не хотелось, и мы попрощались. Но потом Андрей говорит: мы тоже можем успеть на 19.42, и мы прибавили ходу. Подошли к вокзалу. Андрей спрашивает: ты не помнишь, в Москву в какую сторону ехать? Я говорю: не помню, вроде в ту и показываю налево. Он говорит: а, по-моему, направо. Вышли к платформам, стоят 2 электрички. Он говорит: вот наша. Я посмотрел: нигде ничего не написано. Он говорит: эта, эта и заходит. Я за ним. Сели. Через какое-то время поезд тронулся и поехал-таки направо. Сидим. У меня на душе хорошо, спокойно, Андрей тоже как-то спокойнее стал. Тут откуда ни возьмись Сергей идёт. Я глазам не поверил: а ты откуда взялся? — говорю. А он говорит: да я сел в электричку не в ту сторону, а когда понял и выскочил, то моя уже ушла, вот мне и пришлось на вашей ехать. Я обрадовался, и мы с ним всю дорогу до Москвы проговорили. О духовном, конечно. О том, как стать миссионером (хотя я им пока не стал), о том, что происходит после смерти (хотя я этого не видел) и о многом другом — вполне православном и благочестивом.

Так наш благословенный Господь явил на мне Свой милосердный промысел в этот святой день. Очень желал бы, чтобы через меня — и на других людях. С Андреем мы и теперь общаемся по телефону. Он меня благодарил, сказал, что ему «стало получше, но не намного». С работы в гараже его уволили на следующий день после крестного хода. Сейчас он живёт в своей подмосковной деревне, спит в машине, помогает при храме и пока не решил своих проблем. Поэтому помолитесь, читатели, за него, проявите милосердие. А всякое доброе дело, ради Бога сделанное, сами знаете, засчитывается!

Брат группы милосердия «Преображение»,

теолог-специалист Андрей Ручкин.

Июль 2014 года