Приютские истории
Разлучить их было невозможно – это стало ясно сразу, с момента появления троицы. Семилетний худенький Никитка в центре и по обе стороны — сестренки, цепко державшие его за руки, четырехлетняя Кристина и двухлетняя Алина. Нет, Алине тогда было год и восемь – два года ей исполнилось уже у нас, в отделении беспризорных детей.
Как и большинство наших пациентов, троицу приконвоировал наряд милиции. Случилось это за пару недель до Нового года. Никиткина мама уже встречала новолетие… Впрочем, возможно, она еще продолжала отмечать День Российской Конституции или 7 ноября, или даже 1 мая – неважно. Праздновала Никитина мама всегда, а когда праздновала, всех била… На этот раз драка выдалась особенно шумной – соседи вызвали милицию. Маму повезли в вытрезвитель, детей к нам. Обычная история.
Необычным был лишь Никитка. Дети его возраста, попадая в отделение ревут сутками — без мамы-то! Никитка держался мамой!.. Точнее, за маму держали его сестренки. Они жались к нему, как цыплята к наседке, настороженно сопели и выразительно зыркали диковатыми глазками. Мы понимали, забери у них Никитку, как полагается, в комнату мальчиков — сестренки подымут вой. И Никитка это понимал. Поэтому молчал он тоже с выражением. «Девчонок не отдам, сами понимаете» — выражали его руки, надежные, как крылья наседки.
В общем, всем правилам вопреки, поселили их в одной комнате. Это было чудо. Администрация имела четкие инструкции по размещению детей и порядок блюла строго. Но что-то важнее порядка явилось нам … Что-то известное Никитке… А, скорее всего, и Никитке неизвестное – просто извещающее мир через Никитку о том, что выше всех порядков и законов — любовь. Рядом с этим ребенком, взрослые моментально взрослели – духовно вырастали, то есть обретали силу духа для свободных и справедливых решений.
Разделить троицу будет несправедливо, — согласились на следующее утро даже самые упертые законники. Мы тогда зашли к новеньким. Палата была на троих. Две постели оставались нетронуты, а на третьей — мирно спали дети: в центре Никитка и сестренки по бокам…
Как-то я застала его за странным занятием.
— Ты сам себе стираешь?..
— Не-а, не себе — улыбался Никитка, продолжая полоскать в раковине белье, – девчонкам трусишки… Да это не трудно!
— А что трудно?
Никитка задумался. По привычке я приготовилась – сейчас соврет. Ну, не буквально соврет — дети его возраста любят что-то досочинить, а потом уверовать, что именно так и было. Много у меня таких фантазеров в отделении, но… Но никто из них не стирал в раковине трусишки сестрам!
— Ну… — серьезно раздумывал Никитка. – Самое трудное это… Накормить Алинку. Кристинка тоже плохо кушает, но Алинку кормить труднее.
— А чем же ты ее кормил?
— Да-а, — отмахнулся, — что есть дома. Или что приготовлю.
— Сам?!.
— Да это нетрудно, — осаживает он мой восторг. — Сначала надо притянуть стул…
— Стул?..– переспросила я. — Это что же за блюдо такое у тебя — со стулом!..
— Да не со стулом! — Смеется. – Просто пельмени. Или «ролтон». Только надо сначала стул поставить к плите, а то не достаю…
Кто его учил, кто воспитывал?.. Риторический вопрос. Не мать – та либо во хмелю, либо с похмелья. Не отец – отец Никитки с ними никогда не жил. А отцы Кристины и Алины вообще неизвестно где. Но этот семилетний отрок – папка, мамка и нянька в одном лице – ловко справлялся со всеми обязанностями. Безошибочно угадывал все, что нужно сестренкам, Потому что сам в том нуждался. Только никто ему ничего не дал. А он и не требовал. Просто когда делал для девчонок — получалось как для себя. Это мы потом поняли – когда Никиткины сказки прочли. Он их для Кристины и Алины сочинял – вроде как бы про них истории (герои всех сказок – мальчик и две сестренки), но только не как есть, а как хотелось бы, чтоб было. Он сам же свои сказки и записал – чем снова нас озадачил: кто его грамоте обучил-то?!.
Комната их находилась рядом с игровой. Никитка обедом сестер накормит – с ложечки, да с уговорами; в тихий час спать уложит, младшая только на коленях его засыпала, под колыбельные и сказки брата, — а потом бежит к нам, в игровую. Но — до первого писка сестер! Удивительный ребенок…
Однако сколько мы могли их держать – месяц от силы. А нет заболеваний – так и того меньше. Если не появлялись родственники, ребят отправляют в приют. Дети с разными отцами могут попасть в разные приюты. Вот мы и находили для нашей троицы все новые и новые предлоги, чтоб задержать в отделении. Они прожили у нас всю зиму и весну.
Неожиданно объявился Никиткин папа. Мальчика забирали в семью. А девочек… Ну, кому нужны чужие девочки?.. Рев стоял на всю вселенную, когда бабушка уводила Никитку.
— А мне можно девчонок навещать?.. А когда можно?… А завтра можно?… – повторял между всхлипами Никитка. И девчонкам твердил: — Я заберу вас, вот вырасту, выучусь, заработаю денег и заберу!… – И бабушке: – Ты разрешишь мне их навещать? – И еще много раз, до утвердительного ответа: — Бабушка, ты разрешишь?. .
Бабушка, похоже, не особенно была к тому расположена. По закону, она права. Да и кто мог бы ее осудить? Как сказал Господь: кто без греха – брось камень. Но разве много у нас печальников за сирот?..
Мы в слезах и безмолвии наблюдали эту сцену разлучения неразлучных. Хотя была у нас тайная надежда — по собственному опыту знали, вместе с Никиткой в мир узаконенных порядков и правил входит новый закон, высший, — Божий закон любви.
Через неделю пришли. Никитка бежал со всех ног, а бабушка, громко досадуя, едва поспевала, волоча огромные пакеты с подарками. Игрушки, одежки, сладости – ими была засыпана вся комната. Но девчонки влипли в окно.
— Я уже учусь! – кричал Никитка. – Я уже в школу пошел!..
Дней через десять бабушка с внуком появились снова. Мы тогда собирали сестренок в приют. Никитка кричал в окно:
— Я уже скоро выучусь, скоро заработаю денег, и заберу вас…
Бабушка, тихая и умиленная, смотрела на внука и девчонок с какой-то новой улыбкой. Мы с удовольствием эту перемену заметили. И переглянулись: кажется, сестренок в приюте будет кому навещать!.. По крайней мере – навещать. А там – Бог управит. Вспомнилась евангельская притча о слепорожденном, которого исцелил Ииусус. Ученики спросили Его: «Равви, кто согрешил, он или родители его, что родился слепым?» Иисус Христос ответил: «Не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нем явились дела Божии».
Сестра Марина
Май 2010г.