«Рождество Христово, Ангел прилетел.

Он летел по небу, людям песню пел:

Вы люди, ликуйте, все днесь торжествуйте:

Днесь Христово Рождество!»

Началось с того, что мне позвонила старшая сестра ГМ Преображения в Пансионате Ветеранов №9 Шалаева Людмила и неуверенным голосом спросила: «Как ты думаешь, надо нам в этом году делать Святочный концерт, как в прошлом?» Я, не понимая причины её сомнений, сказал, что хорошо бы… «Тогда давай делать, — повеселев, сказала она, — а то кое-кто считает, что это никому не нужно». Прикинув ещё раз в уме все «за» и «против», я однозначно высказался в пользу концерта. «Я сообщу о репетициях», — сказала Людмила. Через две недели я узнал, что с нами на репетициях будет настоящая актриса и что она составила для нас сценарий. Это известие меня обеспокоило. Кто их знает, этих «настоящих актеров», думал я, вспоминая мою неудачу в студии актерского мастерства, где я в далеком прошлом занимался… Заставит еще по-настоящему играть, ужас что будет! Но отступать было поздно. Да и интересно было посмотреть на настоящую живую актрису…

Скоро пришло время репетиций. Они у нас были двух типов: вокальные, где разучивали колядки, и текстовые, где мы пытались разыгрывать действо. Актрисой оказалась очень милая девушка Саша*, которая совершенно не показалась мне актрисой: вела себя очень скромно, пела тоненьким приятным голосом и никого не поучала, что и как надо делать. К тому же из нас с нею Ирина (разучивавшая с нами колядки) сразу сделала дуэт, и мы быстро спелись.

Декабрь подходил к концу, и перед нами встала тема технического оснащения праздника. Под вопросом было, дадут ли нам в пользование радиомикрофоны. Выяснилось, что фильм с праздничными поздравлениями насельников пансионата, на который Людмила с Сашей потратили столько сил и времени, застрял у кого-то дома. Кроме всего этого, пианино в зале выступления оказалось расстроенным, а знакомый настройщик должен был приехать только в январе. Людмила начала нервничать. Тогда я, набравшись смелости, предложил ей настроить пианино, хотя этого никогда в жизни не делал. В последнее воскресенье месяца я попросил у моего главного регента заветный ключик (накануне он показал мне, как настраивается пианино) и приехал в пансионат. У пианино расстроено было нот десять, если не считать, что весь строй поехал. Но мне надо было по крайней мере сделать так, чтобы звук инструмента не резал ухо. Возился я с непривычки часа два, пока все, кто отдыхал в этом помещении, не разбежались. Последней ушла старушка, упорно дожидавшаяся окончания моей работы и страшно мешавшая мне писком своего ушного аппарата. В наступившей тишине побеждённый инструмент отозвался чистыми аккордами, и я, уставший, но довольный, пошел трапезничать со всеми нашими перед репетицией…

«Пастухи в пещеру первыми пришли

И Младенца Бога с Матерью нашли,

Стояли, молились, Христу поклонились:

Днесь Христово Рождество!»

Самым тяжёлым днем подготовки к концерту у меня (а как потом выяснилось, почти у всех нас) был Сочельник Рождества. Помимо физической усталости, проблемы, как снежный ком, свалились на наши головы. Больше всех пришлось заботиться и нервничать Людмиле. Хотя по её слёзному прошению радиомикрофоны нам пообещали, всё ещё было не понятно, сколько их будет: один из двух микрофонов отчаянно сопротивлялся зарядке. Телевизор в зале упорно не хотел видеть никаких носителей с доделанным моим товарищем фильмом поздравлений, из-за чего мне пришлось приезжать в пансионат накануне Рождественской службы, на которой я всегда пою в своём храме. Дома меня ждала мама, чтобы вместе ехать на праздничную службу, а я вместе с уставшим не меньше меня завклубом пансионата Василием Ефимовичем всё ещё копался в настройках огромной «плазмы». Казалось, вот-вот возникнет изображение, но тщетны были мои надежды… Кроме того, вокруг меня весь вечер крутился пианист-любитель из проживающих, хваставший передо мной своими успехами в разборе несложных произведений и настоятельно просивший меня то сыграть какой-нибудь пример из учебника по муз. литературе, то ответить на волновавшие его вопросы по теории музыки. Уставший и недовольный я уехал в седьмом часу вечера домой, чтобы свалиться в постель и заснуть хотя бы на один час перед ночной службой. Накануне концерта я узнал, что Саша 5 января уже после совместной репетиции из последних сил (после дневных спектаклей) до позднего вечера делала и украшала в зале для выступления ширму, которая потом так радовала всех нас на празднике.

«Все мы согрешили, Спасе, пред Тобой,

Все мы люди грешны, Ты Один святой!

Прости прегрешенья, дай нам оставленье:

Днесь Христово Рождество!»

Наступило 8 января. Когда мне позвонила Людмила, я доедал дома обеденный бутерброд. «Как, ты ещё дома?!» — воскликнула она от удивления. — «Извини, я не успеваю, буду не раньше четырёх»… Мне было неловко, но другого выхода не было: моя мама, инвалид 1-й группы, очень захотела поехать на службу в день Собора Божьей Матери, Которую она особенно почитает. Я не посмел ей отказать, понимая при этом, что никак не успею к началу репетиции. И всё же я был рад: мама причастилась, пообщалась со своими знакомыми в храме и на трапезе и была очень довольна. На репетицию я немного опоздал, пришлось говорить свои первые слова прямо с порога: «Беспечных, гордых, неутешных, Кого в грехе родила мать, Так возлюбил Отец нас, грешных, Что Сына мир послал спасать!…». Да, велико Твоё, Боже, к нам снисхождение! Понимают ли это те, кто будет нас слушать? Не важно! Для того и говорим, чтобы знали. Такие концерты — это не только развлекаловка, для меня это прежде всего — миссия. Да, мы проповедуем Христа — пока ещё не распятого, пока только родившегося…

Помню, мы с Людмилой долго не могли прийти к общему мнению по поводу строчки из сценария: «И Ирод-царь за власть трясётся И ненавидит он любовь». Мне не понравилась протестантско-сектантская начинка этого предложения, и я переделал строчку на: «И ирод вновь ко власти рвётся», пояснив в сноске, что имею в виду сионистов, готовящих приход антихриста. Пусть все знают! Мы тут празднуем Рождество, а где-то в Америке ждут — не дождутся того, который придёт «во имя своё», чтобы подчинить дьяволу все народы. Людмила не отставала в ревности по правде Божьей: «Сегодня в мире также льётся кровь, — читала она устрашающим голосом, — детей невинных, чистых кровь!…». «Зачем тебе этот стих? — говорил я, — праздник Рождества, а ты всё о крови!». — «Нет, я хочу это прочитать. Потому что это… об абортах!»

После репетиции мы двинулись в зал. В зале было непривычно много народа. Жители пансионата сидели не как в прошлом году в один ряд, а полукругом, что было удобнее и для них, и для нас. В центре стояла ширма, украшенная чудесными бумажными ангелами, из-за которой мы должны были выходить во время выступления. Нам раздали красивые электрические фонарики-лампадки. Ждали отца Максима. Наконец он приехал и, подав всем сёстрам благословение, сказал проживающим поздравительное слово. Затем начался святочный концерт. Надо сказать, что и дома, и по дороге я усиленно молился об успешном выступлении, потому что дело всё же нешуточное: на нас смотрели не только наши знакомые и доброжелатели. Некоторые сотрудники пришли просто поглазеть на ряженых православных. Наверняка были и неверующие, и скептики. Надо было не только не опозориться, но и по-настоящему порадовать тех, кто знает и любит Рождество.

Наверное, молился не я один. Концерт прошёл на одном дыхании. Были и стихи, и проза, и колядки, и загадки, и даже игра с воздушными шариками. Две нестыковки не испортили общего впечатления.

В конце вечера сценарий предполагал танцы. Ира (пианистка) доиграла последнюю колядку, но вместо заслуженного бутерброда ей поступил заказ на «что-нибудь веселое, танцевальное». Сначала нам, музыкантам, на ум кроме «В лесу родилась ёлочка» ничего не шло. Я сыграл рэгтайм Джоплина, но и это не помогло. Кто-то в зале настоятельно требовал вальса. Вальс никак не игрался, поэтому мы стали играть разные танцевальные мелодии. Одну даже сочиняли с Ирой на ходу (правда, об этом вряд ли кто догадывался). Потом перешли на песни. Ира Баулина играла аккомпанемент, я одной рукой мелодию, а Ирина Зелинская пела в микрофон. После нескольких композиций к нам подошла Жанна Ксенофонтовна (искренне верующая и имеющая музыкальное образование проживающая) и с восхищением сказала: «Как играют в четыре руки, я видела, но чтобы в три, такое вижу первый раз!». Запомнилось, как после 15 минут наших импровизаций кто-то сзади спросил: «А сколько времени?» Я посмотрел: было 15 минут шестого. «До ужина еще 45 минут», — сказал тот же голос. Я представил себе, что мы с Ирой будем играть в три руки до ужина, и мне стало весело. Да-а, давно я так не упражнялся в сольфеджио и гармонии! Зато в зале все радовались: кто-то танцевал, а кто не мог танцевать — просто подпевал. Под конец я саккомпанировал Ирине «Подмосковные вечера», и концерт закончился. На душе у меня было радостно. Мне показалось, что и у всех наших тоже.

Впрочем, вопрос «быть или не быть» Святочным концертам в Пансионате №9 для ветеранов войны и труда остаётся открытым. Как говорится, сколько людей — столько мнений. А ещё, как шутит мой регент Евгений Сергеевич Кустовский, — «Мы тут посоветовались, и я решил…» — Так что решать, конечно, Людмиле. Главное, чтобы была любовь, а она всегда подсказывает единственно правильное решение.

Ручкин Андрей.

Брат ГМ «Преображение»
Январь 2014г.

______________________________________________________________________________________________________________________________
* Александра Скоринова — актриса «Театриума на Серпуховке п/р Терезы Дуровой». Некоторые наши сёстры ездили на спектакль этого театра с детьми, а труппа «Театриума» приезжала со спектаклем к нашим подопечным — детям 7-й детской Тушинской больницы.

ФОТОАЛЬБОМ