Как-то на одной из встреч с сестрами наш духовник, отец Максим, ссылаясь на авву Дорофея сказал: занимаясь милосердием, можно потерять больше, чем приобрести. Это в плане духовной пользы?!. Казалось бы – исключено, абсурд и нонсенс!.. Однако о. Максим даже пропорцию озвучил: приобретаем одну восьмую, а теряем семь восьмых, если… Вот об этих «если» мы и решили поговорить обстоятельно.

— Мы полагаем, что к делам милосердия человек приходит на определенном этапе своих духовных исканий, понимая необходимость подобного служения. То есть это некий сознательный и целенаправленный акт, свидетельствующий пусть не о духовной высоте, но о какой-то ступеньке вверх, не так ли?

— Есть у нас такая потребность — делать добро. Заложено это в человеке, Богом заложено. Каждый человек чувствует, что счастлив, по-настоящему счастлив, не когда берет, а когда отдает, когда собой жертвует — здоровьем порой, временем своим, своим «хочу», своим желанием. Жертвовать – самое главное в жизни человеческой, потому что это путь к счастью. А человек ищет счастья.

Самое большое счастье, которое мы здесь, на земле, можем испытать — это семья. А что такое семья как, прежде всего, не ответственность друг за дуга и жертвенность. Мать, отец готовы страдать за детей своих, готовы жертвовать своим временем и силами, но какую они получают радость, когда эта жертва принимается и приносит свой плод! Пример – Сам Господь. Любовь рождает жертвенность. Это две сестры такие – любовь и жертвенность. Чем больше мы отдаем своего, чем больше отдаем себя, тем больше любим. Чем больше любим, тем больше готовы отдать. Две сестры, которые вместе растут, возрастают и совершенствуются.

Жертвенность принимает различные формы — сестричество, например. Это хорошая возможность для людей объединиться, иметь единомышленников, вместе трудится, и утверждаться в том, что путь их правильный. К нам приходят очень разные люди, верующие и неверующие, имеющие потребность к милосердию. Особенно у женщин она выражена, порой они даже не понимают, почему и как они это делают — просто по направлению сердца. Инстинктом не хочется это называть. Творить добро — это больше относиться к душе и духу человеческому, чем к каким-то инстинктам. Потому что человек вплне может прожить без жалости к другим и без желания помогать, и тому примеров немало . Но счастлив ли он при этом?… Счастье жертвовать не сравнимо с радостью приобретения; человек, однажды ощутивший это, ищет этого все больше и больше и хочет переживать это снова и снова. Человек верующий осознает, откуда и Кто дает это счастье, а неверующий начинает искать пути и возможность пожертвований. Наш сайт призывает к этому, многие откликаются. Что происходят в их душах? Кого-то направляют близкие и уважаемые люди, кто-то, пытаясь выйти из скорби, желая понять и разобраться в них, начинает помогать другому, кого-то жизненный опыт приводит к выводу, что жизнь только для себя не принесла ему радости… А кто-то приходит по заповеди, по закону – приходит, выполняет то, что положено, и потом рождается любовь.

— Что делать, когда семья против? Начинаешь заниматься милосердием и перестает хватать времени на домашние дела, или становишься источником заразы в доме, если посещаешь инфекционное отделение…

— На мой взгляд то, что мы делаем, нужно прежде всего нам самим. По крайней мере, такова сегодняшняя ситуация и в больнице, и в пансионате ветеранов труда. Они бы и без нас не пропали. И младенцы, и пожилые люди будут жить и без нас, кто-то им обязательно поможет. Если мы идем с мыслью, что сейчас всем поможем, то это мысль неправильная. Мы сами нуждаемся в том, что мы делаем, мы ищем пути жертвенности, и я уже пытался объяснить почему. Конечно, нехорошо, когда страдает семья, заброшен дом, недоволен муж, голодные дети — а мы занимаемся делами милосердия. На мой взгляд, замужняя женщина должна иметь на то согласие мужа. Пусть даже нам кажется это несправедливым и неправильным, но семья — важнее всего. Если есть согласие, мир, есть взаимопонимание, то мы можем тратить силы на что-то еще. А если мы разоряем семью, разоряем свой дом и созидаем где-то другой, мы просто безумцы. У человека самое главное — это семья, там должно, прежде всего, себя проявлять, и уже от избытка сердца — в других местах. Не получается помогать системно, все равно найдется способ проявить милосердие к тем, кого посылает нам Господь от случая к случаю. Положиться надо на Господа, Господь превыше всего.

Что касается инфекционного отделения… Ну что сказать, я и сам не свободен порой от всяких страхов, когда причащаю больных, у самого ребенок, у самого семья. Но я должен свой долг исполнять, раз стал священником, я просто надеюсь на Господа, что Он покроет. Ну а если не покроет, чем-то заболею, то надо будет принять это. Наверное, все зависит от веры. Если есть боязнь, не хватает веры, то, может, уступить место тем сестрам, которые более сильны верой, сильны мужеством.

Ведь совсем не значит, что мы не заразимся, если делаем дело благое. Все может быть. Мы знаем случаи, когда мужественные сестры милосердия работали во время эпидемий чумы, и множество из них и заболевало и умирало, хотя и чудеса были многочисленные. Тут все в руках Божиих. Если есть дерзновение, человек идет, надеется на Бога и идет. А если есть семья и не хватает веры, наверное, стоит остановиться.

Ценность жизни не абсолютна, она относительна. Жизнь наша – это всего лишь средство для чего-то более важного. Когда человек начинает это понимать, он понимает, для чего живет. Как сказал один богослов, жить надо для того, ради чего ты готов умереть. Если мы понимаем, из-за чего готовы умереть, то ради этого мы и живем. Ради тех, кого любим. Я первый раз испытал это, когда у меня дочка заболела, лежала и не двигалась, и я с удивлением увидел, осознал себя искренне молящегося: Господи, пусть я заболею, пусть я умру, пусть с ней все будет хорошо… Когда я себя потом проанализировал, понял, никогда в жизни так не молился, хотя и священник, и много всяких молитв было в моей жизни, а вот так искренне, до полной готовности пожертвовать собой… Если мы любим, то что нам – жизнь?.. Нам уже она не так важна, как те, кого мы любим. У каждого своя мера, то есть ради чего он готов жить, ради чего умереть. Своя мера и любви, и жертвенности…

— Случается, теряешь всякую любовь, когда слышишь незаслуженное замечание от старшей сестры или от медперсонала. Обидно. Как вернуть мир душевный?

— Это замечательная возможность для спасения — если нам делают несправедливое замечание. В общем-то, когда справедливое сделают, мы и тогда не готовы спасаться — начинаем оправдываться, обижаться на того, кто не покрыл наши немощи. Старец Паисий говорил, что никогда не бывал так счастлив, как в тот момент, когда был обижен несправедливо. Тому пример и Сам Христос, который висел на кресте, уж поверьте, что не справедливо, из зависти. И не только висел, над Ним издевались, показывали пальцем и говорили: «Спаси себя, тогда мы тебе поверим…» Он не плакал, не проклинал своих обидчиков, Он за них молился.

Всякие бывают ситуации. Если это касается существа дела, стоит оправдаться, объясниться, показать, что все совсем не так обстоит. Что касается нас самих — это зависит от духовного состояния того, кому делают замечание. Есть несколько видов ответа на несправедливость. Тебя бьют — ты начинаешь бить в ответ. Другая степень, когда ты не отвечаешь ударом на удар, но все-таки сильно смущаешься, третья степень — ты уже и не смущаешься, а четвертая степень — это когда тебя бьют, а ты радуешься. У каждого своя степень, тут уж разве дашь общий совет. Наша задача — стать святыми. Это задача сложная. Хотя и обязательная для всех христиан, к этому надо стремиться. Не происходит все сразу: и третья, и четвертая степень дается не каждому, далеко не каждому, может избранным каким-то. Наверное, смущаться большинство из нас будет до конца, даже если сумеем промолчать. Что делать? Есть пути, аскетика, которые подсказывают, как быть. Можно постараться и проявить высший пилотаж духовной жизни — помолиться за обижающих, хотя это очень сложно. Но если сможешь, сразу почувствуешь – отпускает. Надо просто вспомнить об этом вовремя и найти в себе силу преодолеть обиду, надо постараться. Конечно, легко давать такой совет, да сложно исполнить, и я сам чувствую, как порой трудно это сделать, когда меня обижают… Но когда человек хотя бы разочек вкусит эту победу над собой, победу над своим гневом, яростью, обидой — он поймет сладость такой победы, и тогда, наверное, ему захочется испытать это еще раз. Так же, как испытавшему радость жертвы.

Отец Максим рассказывал, как однажды, проезжая по Ордынке, где в Казачьем переулке располагалась его родная школа № 599, увидел он и свою школу, и завод ВАРЗ по соседству, как прежде. Не оказалось только заводского клуба, где обыкновенно проходили школьные торжества, и о.Максим, будучи председателем совета пионерской дружины, со сцены бодро восклицал: «Будьте готовы!». Теперь вместо клуба – церковь. Она всегда там стояла. Только никто об этом не знал, и сам о.Максим тогда не предполагал, что взывает не со сцены – с амвона храма.

Прошли годы, была учеба в Бауманском, в МГУ, в аспирантуре, потом — Свято-Тихоновский институт. И сегодня, обращаясь с проповедью к пастве, или общаясь с сестрами, отец Максим замечает, что повторяет тот же призыв — будем готовы послужить нашему Отечеству. Небесному Отечеству, разумеется.

Действительно, в этом служении встречается немало препятствий — порогов, которые способны обратиться в пороки и свести к нулю наше духовное делание. Если мы, занимаясь милосердием, гордимся или величаемся тем, если способны обижаться и не способны прощать обиды, если небрежны к членам своей семьи… – таких «если» множество, на каждом шагу. И они неизбежны, когда чувствуешь, что жертвуешь собой. Но ровно до тех пор, пока чувствуешь, что жертвуешь.

К старцу Паисию, рассказывал о. Максим, обратился один человек, чей друг был болен онкологией. Старец посоветовал: проси Господа дать тебе болезнь друга, а ему выздороветь. Друг не решился на такую молитву. Тогда старец ему сказал: давай пополам, я возьму себе 50 процентов и ты 50. Тот снова не решился. Закончился разговор тем, что старец взял на себя почти всю болезнь, а друг лишь малую долю.

Жизнь – процесс накопления любви, но не к себе, а своей. И жертвенность – всего лишь ее проявление, ее суть, дыхание, естество. Либо инструмент стяжания этой любви, пока мы в процессе…