Мама, не надо!
1 июня во всем мире отмечается Международный день защиты детей. Защиты от кого? От маньяков, педофилов, от усыновителей, состоящих в однополом браке?.. Да, в том числе и от них. Но не в первую очередь. Потому что сегодня у ребенка есть враг пострашнее. Это… его собственная мать! Да-да. Как бы это ни парадоксально звучало. И мы не ошибемся, если назовем этот праздник более точно — «День защиты детей от родных матерей».
***
Официальные данные о том, сколько ежегодно в России совершается абортов, сильно разнятся. Социологи называют величины от полутора до трех миллионов. По неофициальной статистике, в год в нашей стране убивается восемь миллионов младенцев в материнской утробе, а если учесть использование контрацептивов абортивного действия, то числа получаются совсем астрономическое. Всего лишь два процента россиянок в возрасте сорока лет не делали аборт. Ежегодно в нашей стране на свет появляется примерно полтора миллиона малышей. Так что даже по самым скромным официальным подсчетам, на одного рожденного младенца приходится один убитый. Во время Второй мировой войны во всем мире погибло пятьдесят пять миллионов человек; сейчас на нашей планете в год (!) убивается шестьдесят миллионов нерожденных детей. Вот такая страшная математика!
***
Мама, что с тобой случилось? Ты рожала в войну, в разруху, рожала даже тогда, когда не было никакой гарантии, что через месяц-два вся семья не умрет с голоду. Ты предпочитала погибнуть сама, лишь бы твой малыш жил. А сейчас — во времена относительного благоденствия — ты отдаешь собственного неродившегося ребенка (а порой и не одного) на казнь и растерзание. Для малыша во всей вселенной не было места безопасней, чем у тебя под сердцем. А сейчас не самолет или автомобиль, а материнская утроба стала местом, где ребенку находиться всего опасней. Что с тобой произошло?
***
Я часто задумываюсь, почему женщины не понимают или не желают понять, на какое страшное злодеяние они идут, совершая аборт? Этой весной в социально-экономическом институте Саратова мы проводили выставку противоабортной тематики. В библиотеке были размещены стенды с иллюстративным материалом. Приходили группы студентов, и мы (то есть я — священник — и доктор из общества православных врачей) проводили для них лекцию. Однажды после лекции знакомые, стоящие вместе со студентами, транслировали мне слова одной девушки. «Ну и что? — сказала она, слушая нас. — У меня мама сделала три аборта — и ничего!» Я сожалею, что не слышал этих слов и не смог с ней поговорить. Очень хотелось спросить, неужели она действительно не понимает, что на месте тех трех убитых братьев или сестер могла быть она? Что родная мамочка пошла бы к врачу и попросила избавить ее от собственной дочери? Врач взяла бы инструмент и начала доставать ее из материнской утробы. Она пыталась бы спрятаться, безмолвно кричала, но деться в маме было бы некуда, клещи достали бы всюду. И ей бы оторвали руки, ноги, голову, вытащили по частям наружу!.. И вместо нее в социально-экономическом институте учился бы кто-нибудь другой, тот, кого родная мама решила бы все-таки оставить в живых. Неужели это не доходит?
***
К сожалению, очень многие считают аборт обыкновенной акушерской операцией. Как сказала мне одна знакомая: «Раньше я думала, что аборт — это побочный эффект брака». В Соединенных Штатах сейчас проходит громкий судебный процесс. Судят некоего абортмахера Кермита Госнелла. Врач (если, конечно, его можно так назвать) проводил аборты на поздних сроках беременности. И когда дети, извлекаемые из материнской утробы, оказывались живыми, он отрезал им голову ножницами. Ему инкриминируют семь таких эпизодов. Грозит доктору-детоубийце смертная казнь. Америку потрясла эта история. Но вот что еще поражает в этой ситуации, так это какая-то дьявольская логика: Кермит убивал и до этого, убивал внутри утробы, что по закону того штата до двадцати четырех недель беременности он мог делать безнаказанно. Кто-то даже подсчитал, что за свою «врачебную практику» он лишил жизни шестнадцать тысяч младенцев. Несчастные журналисты, освящая судебный процесс, совсем запутались в терминологии. Как называть младенца, которого убили в утробе, и как назвать того, которого казнили, исторгнув на белый свет? Если одного можно уничтожить безнаказанно, а за убийство второго грозит смертная казнь, то и называть их следует как-то по-разному. Например, первого «эмбрион», «зародыш» (embryo) , а второго все-таки «ребенок» (baby). Примерно так и сделали. Эта история демонстрирует взгляд современного человека на всемирную индустрию детоубийства.
***
Не исключено, что в обозримом будущем в России возникнет необходимость установить день защиты пожилого человека. А я бы назвал его так: «День защиты пожилого человека от молодежи». Русский народ стареет. Сейчас средний возраст россиянина — 40 лет. Это очень много. Если нация продолжит стареть, то мы столкнемся с ситуацией, когда один работоспособный гражданин должен будет содержать двух-трех пенсионеров. А это достаточно обременительно. Общество начнет искать выход. И не исключено, что им окажется эвтаназия. Если мы сейчас безнаказанно миллионами убиваем собственных детей, то чего там говорить о стариках! Один укол — и нет человека. А общество свободно от выплат пенсий и прочей «канители», связанной со стариками.
Так что аборт с эвтаназией связан напрямую. И об этом следует задуматься тем, кто живет «для себя», не желая наполнять свою жизнь ничем обременительным, например, детьми. Стоит задуматься хотя бы из личных интересов.
***
Дорогой читатель, за тот час, что ты сидишь перед компьютером, размышляешь о прочитанном или пишешь комментарий, в нашей стране, если брать самые скромные подсчеты социологов, будет убито триста нерожденных малышей. Триста! За час! За сутки, соответственно, будет прервано три тысячи шестьсот человеческих жизней. И это случится даже 1 июня, в Международный день защиты детей, когда, возможно, в стране будут проходить какие-то пафосные мероприятия, говориться правильные речи…
Р.S. Наверное, каждому из нас иногда так хочется помечтать. Помечтать о том, что с какой-нибудь мамой или тетей врачом в этот день случится чудо. И они вдруг не станут убивать малыша. Откажутся совершать это злодеяние. И он останется жить! И заболевшей на старости лет маме этот сын или дочь сможет сходить в аптеку за лекарствами или поднести стакан воды. Быть может, даже так случится, что тетя врач перед своей смертью, на пороге вечности, поймет, что она совершала, позовет священника, и придет тот не убитый малыш, а теперь уже — батюшка, и накроет ее голову епитрахилью… Но это всего лишь несуразные мечты. А дело, пусть самое малое, всегда лучше самых великих мечтаний… Трудов же на этом поприще, в сфере защиты детей и семьи, действительно великое множество.
Епископ Пантелеимон: «Церковь найдет людей, которые усыновят отказников»
31 мая, 2013 • Священник Дионисий Каменщиков