Я не думала, что это затянется надолго. Более того, я была уверена, что с моими ничего не случится… Наталья умерла от инфаркта в самый разгар карантина.

У нее был паралич левой стороны тела. В качестве способа передвижения Наталья использовала коляску. В день знакомства мне показалось, что она не горит желанием общаться, но затем постепенно, в ее глазах стала появляться, разгораясь с каждой новой встречей, радость. При воспоминаниях о ней у меня в голове всегда всплывает тот памятный эпизод, когда я в первый раз повезла ее на службу в домовый храм, находящийся на первом этаже. Каждый день, ровно в два часа, там собирались бабушки и дедушки на общую молитву Пресвятой Богородице. Кто-то уже плохо слышал, кто-то не мог запомнить текст, а потому читали только некоторые из них —  остальные лишь слушали да пропевали повторяющуюся часть. Было заметно, что Наталье страшно присоединиться, ей нужна была опора — хотя бы мое присутствие рядом. Людмила, главная из сестер милосердия, пробовала было включить ее в список «чтецов», но она только отмахивалась: зрение не позволяло.

И вот она сидит ко мне спиной, такая маленькая, худенькая, слушает молитву. Было видно, что ей неловко, но она всячески старается это скрыть. Но один момент врезался в память острым воспоминанием: как она вдруг перекрестилась: полупарализованная, неразгибающаяся рука с полусогнутыми пальцами, она медленно и, казалось, с усилием, поднимала ее, опускала, отводила в сторону: в этих движениях было столько чего-то томящегося, невысказанного, запрятанного в душе, но при этом героического, отчаянного. Она крестилась чуть реже, чем остальные, но видно было, как же ей этого не хватало, как ей было важно оказаться здесь, наедине с Богом.

Она попросила уехать раньше. Закружилась голова что ли. Обернувшись ко мне, она что-то прошептала и мы вышли.

На всю жизнь я запомнила вечер, когда на меня обрушилась страшная правда. Страшнее первой новости оказалось то, что за ней последовал следующий удар…

Надежда. Мне даже больно писать это имя. Больно, потому что скучаю. Этот человек, всегда улыбчивый, был так светел, настолько душевно прекрасен… Тяжело отпускать таких людей.

Говорят, что после 50-60 лет по лицу женщины можно определить, какой у нее характер. У Надежды от краешков глаз отходили лучики, словно улыбка не сходила с лица на протяжении всей ее жизни. В первый день, когда я с ней только познакомилась, она сказала, что всю жизнь мечтала о Библии и что у нее порвалась ниточка от крестика. Людмила нашла экземпляр Библии в мини-библиотеке, состоящей из духовной литературы, как очень серьезной и философской, так и простой, для детей – Надежда была счастлива.

Ни разу я не видела ее в плохом расположении духа. Как только мы встречались, глаза ее загорались, и она обязательно начинала с энтузиазмом что-нибудь рассказывать. В особенности, сны. Это были самые необычные сны, которые я когда-либо слышала. Однажды она описывала, как на нее надвигается огромный, пылающий золотой шар: он летел с невероятной быстротой и ей казалось, что столкновение будет ужасной, непоправимой ошибкой. Она испугалась и с ужасом следила, как он неминуемо движется вперед, на нее… Фшшх! Шар влился в ее грудь и она вдруг ощутила такую теплую, необъяснимую радость, такое спокойствие, какое редко испытаешь наяву.

Еще один сон был за три месяца до того, как она покинула нас. Тогда она рассказывала это с радостно-удивленным светящимся взглядом: «Сегодня я увидела во сне Господа. Я приблизилась к Нему, но Он тихо остановил меня словами «Погоди, тебе еще рано ко мне» … очень сложно осознавать, что сейчас Он решил: время пришло.

У Надежды был сахарный диабет, а потому готовили ей блюда, отличные от рациона других. Иногда она радостно, точь-в-точь как маленькая девочка, рассказывала, что они поменялись с соседкой, потому что той захотелось капустки, а Надежда с вожделением мечтала о картошечке…

Ей нужно было знать все обо всех. Поэтому она устраивала себе так называемый «обозревательный пост»: ставила стул перед выходом из комнаты и благодаря этому всегда была в гуще событий. Думаю, это занятие привлекало ее всегда: Надежда была консьержкой.

О смерти я узнала случайно, когда просила найти ее телефонный номер на время карантина. Это было одно из сильнейших потрясений за всю мою жизнь, да и эффект абсолютной неожиданности сделал свое дело. Но, главное, я чувствую, а может быть просто очень-очень надеюсь, что Надежда счастлива и у нее все хорошо.

С Евгением, ее соседом напротив,  мы общались раз в три дня – раз в неделю, пока однажды он вдруг перестал брать трубку – остались одни гудки… это длилось несколько дней, а затем сменилось холодным «абонент временно недоступен»: после пережитого до этого потрясения я места себе не могла найти: столько пережила за это время, столько напридумывала: я была уверена, что он попал в больницу и, также, как Юрий, просто оставил телефон в комнате, даже не успев либо забыв, взять его с собой.

Евгения я уже давно воспринимаю как родного дедушку. С ним мы можем разговаривать на абсолютно любые темы, начиная от бытовых проблем и заканчивая философией жизни. В разговорах он всегда упоминает, что главный порок в жизни людей – это жадность, остальные же беды-проблемы вытекают из него. Он считает, что человек уже рождается с генетической предрасположенностью к этой «патологии человеческой души», а воспитание лишь укореняет, либо ослабляет ее воздействие. Когда начался карантин, я все думала, что это не продлится долго и что повода беспокоиться нет.. затем появились слухи о заражении бабушек и это стало поводом для волнения: сколько раз я винила себя в том, что, видя надвигающиеся меры предосторожности, не перестраховалась и не взяла его номер на случай, если в какой-то момент общение вынужденно прекратится. В один вечер мне все-таки удалось добыть его номер и позвонив, я поняла, как же сильно мне этого не хватало, как я скучала и как же хотелось его поддержать, не оставлять одного. К тому же Юрий, его сосед, к тому времени попал с пневмонией в больницу, что усугубило чувство одиночества.

И теперь эти одинокие гудки… В отчаянии, я попросила уточнить ситуацию о его состоянии у Людмилы и словно бы камень с души свалился: дедушке в то время подарили новый телефон, и он даже не знал о существовании моих бесчисленных звонков и бесконечного волнения. Сейчас, потихоньку, все возвращается на круги своя, да и ограничения снимаются. Иногда я чувствую, что он переживает, слыша, как связь грубо съедает часть рассказа или слишком тихая речь заглушается шумом стройки рядом с домом. Но наше общение очень много для него значит, и я безумно этому рада…

Сестра Группы Милосердия «Преображение»

Екатерина Сидоренко

Июнь 2020г.