Первый раз, когда я шла в Дом ветеранов, меня провожал муж. Волнений было много: а вдруг не возьмут, а вдруг не хватит сил?.. Я готовила себя к подвигу, каким представлялся мне сестринский уход за больными и старыми. Оказалось, физических усилий не требуется, а требуется любовь и внимание к тем, кого старшая сестра доверила мне посещать.
О работе сестер милосердия я тогда мало знала. И слабо понимала, что такое любовь к ближнему. Да и где мне было понимать? В среде здоровых и замкнутых на себе людей, где я обыкновенно вращалась? Даже в своей семье я чувствовала, как искорежена наша любовь эгоизмом и самолюбием. Мы живем с перевернутыми мозгами и покалеченной душой, заботясь только о себе, не осознавая ни собственной убогости, ни бессмысленности такого существования.
Я поняла, что я сама – духовный инвалид, когда начала воцерковляться. Душа моя стала искать лекарство, и каким-то необъяснимым образом (промыслительным, наверное) меня потянуло туда, где нуждаются; к тем, кто просит о помощи.
Впрочем, удивлений и открытий у нас много, с первого дня и по сей не перестаю удивляться. Представление об обитателях пансионата, как о людях абсолютно немощных и безнадежно несчастных рассеялось словно дым. Добрый взгляд, оживленно-радостные глаза, кроткую любящую улыбку встречаю я на каждом этаже. Мои подопечные. Они не надеются на себя, они не осуждают, они ждут каждой встречи. Они дарят любовь и учат любить. Мне кажется, я уже немножко научилась…
Умиленная сердечностью моих стариков возвращаюсь домой. И однажды замечаю, что и в семье становиться как-то теплее. Будто наши с мужем души отогрелись — восстановилось взаимопонимание, угасли ссоры, утихли придирки. Душевнее стало у нас в доме. Даже сосед – терпеть его не могла — перевоплощается порой из злейшего врага и супостата в милейшее существо.
На работе нервы иногда сдают. А придешь в Дом ветеранов — и любовь все покрывает, все шрамы сглаживает. Думаю, сколько мои старики горя хлебнули, а души их не очерствели!
Вот идет бабушка Вера: в раннем детстве она видела, как разрушали храм, жгли иконы. Мама, таясь, ей шепнула тогда: «Спасай иконы, Вера!..» И девчонка вытаскивала иконы из огня и прятала в избе. Страшно было? — спрашиваю. «А то нет, — отвечает, — священников убивали».
Бабушка Маша под бомбежкой по московским крышам прыгала, фугаски сбрасывала во время войны. «Трудно было?» – Только рукой махнет. Сыночка-младенца она в блокаду схоронила. Другая бабушка, Мария
э попала в плен семнадцатилетней девушкой. Молила Господа, чтобы вернуться домой — вернулась. Бабушка Аня постоянно читает стихи о Господе – канты, и столько молитв знает! А все остальное забыла, она память из-за болезни потеряла…
Теперь я с улыбкой вспоминаю свои страхи, когда шла первый раз в Дом ветеранов. Думала увижу дряхлых и немощных, безликих и равнодушных, а встретила интересных собеседников, друзей и наставников. И поняла очень простую вещь: ближний это тот, которому требуется твоя забота и ты отдаешь ее с любовью. И пока отдаешь – любовь в тебе пребывает. А другой любви и нет вовсе.
Сестра группы милосердия «Преображение»
Татиана Нарышкина
Декабрь 2011 г.