Не могу понять, кому от наших посещений Тушинской городской детской больницы №7 радости больше: малюткам, чью заброшенность и одиночество мы скрашиваем или нам? Я сейчас шла домой или летела?

Наш шкафчик с иконами, продуктами для детишек, памперсами, книгами стоит около стены бокса и поэтому, когда к нему подходишь невольно замечаешь, что там происходит. Одевая платок перед круглым зеркальцем, я краем глаза увидела, что на меня в упор смотрит детское личико. Да, так и есть! Через стекло бокса меня с любопытством разглядывала симпатичная рыженькая девчушка четырех лет. Я ей подмигнула и пошла к нашим малышам. Почему-то по субботам, кроме нашей главной сестры Любы (я сегодня вместо нее) и Миши, не бывает никого.

Я спешила. Надо было кормить малышей (время завтрака), менять памперсы, проиграться с ними, а то они приуныли и, вцепившись крохотными пальчиками в железные решетки кроватки, грустно смотрели по сторонам. Подходя очередной раз к шкафчику с нашей провизией, я увидела, что девочка, прислонившись спинкой к стене бокса, рыдает. Она плакала и просилась домой. Как выяснилось позже, хоть у нее есть мама и бабушка, но она из приюта и здесь временно, пока болеет. Я успокоила ее и пообещала зайти через 10 минут, что и сделала. Обнаружив в нашей кладовке пластилин, я обрадовалась, но не больше, чем она. Мы начали с ней лепить.

— Давай цветок.

— Ромашку можете?

— Конечно.

— А ротик?

— У ромашки?

— Да, давайте ротик!

— Хорошо, тогда и глазки. У нас будет веселая ромашка!

Мы с ней лепили ромашку. Как же здорово! Я со второго класса не лепила ничего из пластилина. Потом наша коллекция пополнилась павлином, бабочкой, воробышком, ежиком. А когда я оставляла ее одну, надо было кормить малышей полдником, она к моему возвращению сделала замечательную пластилиновую картину на бумаге: пластилиновое солнышко, тучки, травка и наша бабочка!

Я принесла альбом, увидев, что она рисует в тетрадке в полоску.

— А нарисуйте мне принцессу в пышном платье!

— Давай вместе. Залезай на коленки.

Она прижалась ко мне щекой, и мы стали рисовать.

— Ах! Как красиво.

— А как мы ее назовем?

— Алина! Как меня!

— Давай так и напишем — Принцесса Алина.

— А теперь домик и речку и …

— Лошадку! – вырвалось у меня. Я в детстве обожала рисовать лошадей.

Рука сама вспомнила все очертания. Я даже не ожидала, что так хорошо получится.

— Как красиво! А еще принца на ней и принцессу можете? Это буду я, а это — мой муж! – серьезно сказала девчушка.

Я улыбнулась и добавила:

— Правильно, муж. Будешь взрослая, выйдешь замуж, и у тебя будет большая семья.

— И я буду доброй! Я — добрая!

Я смотрела на ребенка и не могла понять, как такую прелесть могут бросить родители, ведь есть же причина, почему она находится в приюте.

— Ты красивая. Я хочу с тобой дружить!

— Я?

Я задумалась… Да, я непременно должна быть красивой и главное душой. Ведь дети все чувствуют. И особенно душу человека. Какая же на нас ответственность! Ведь какие дети — такие и мы, они наше зеркальное отражение. Они повторяют за нами многое: и наше дурное поведение, и наши ошибки, и манеру общаться. «Плохая наследственность…» — как страшно услышать такое про своих детей! И кто виноват, как если не мы.

Жуткая картина: две дымящие дамы и малыш одной из них, который отмахивает от себя тучи сигаретного дыма….

КРАСОТА СПАСЕТ МИР! Я согласна, но если это будет в первую очередь душевная красота!

Дай Бог, чтобы Алинка, став взрослой, это поняла. Тем более уже сейчас видно, что это — необыкновенный ребенок!

Прокуронова Виктория

9 апреля